Сидеть в присутствии королевы недопустимо. На редких фото, которые попадаются мне на глаза, исключение делается разве что для глав государств: президент Фанданской Конфедерации может сидеть, а вот премьер-министр – уже нет. Наш премьер тоже стоит, хотя он уже немолод, но протокол есть протокол.
Поэтому я не была готова к тому, что случится в личной переговорной королевы. Нас пропустили, предупредительно распахнув двери – не по нашу, конечно, с комиссаром честь, и даже не по честь Джона Дональда, – и мы оказались в небольшой холодной комнате, где шпарил кондиционер и ощущение стылости усиливалось благодаря голубым и синим цветам. Джон ловко отодвинул кресло ее величества, она села, секунду помедлила и предложила:
– Прошу, господа, садитесь. Разговор будет не самый простой…
Сперва я подумала, что ослышалась, поэтому хлопала глазами. Комиссар тоже недоумевал: у него опыт присутствия при дворе был обширнее, но и он не знал, как реагировать. А с другой стороны, кто может заставить королеву повторять просьбу дважды?
На помощь пришел умница Джон. Он легко постучал по спинке ближайшего ко мне кресла, и тогда я уже села со спокойной душой. Комиссару пришлось хуже: под его весом кресло протестующе скрипнуло, так что я начала опасаться, что моему шефу придется всю беседу просидеть мало того что не шевелясь, так еще и порядком напрягшись. Последним свое место занял Джон, и ее величество обвела нас всех уставшим, измотанным взглядом.
– То, что случилось, не поддается никакому объяснению, – начала она, и я буквально услышала, как комиссар внутренне завопил, выражая крайнее несогласие.
Да, я была готова его поддержать, и не только из солидарности или субординации. Улики есть улики, а свидетельские показания всегда имеют самое минимальное значение для вынесения приговора, больше в качестве традиции, которую никак не отменит Процедурная Комиссия и которая жутко злит всех, начиная с судьи и кончая последним бейлифом, не говоря уже обо всех нас.
– Министр Роберт предполагает, что это, возможно, диверсия, – продолжала ее величество, и каждое ее слово ранило нас с комиссаром в самое сердце. Министр Роберт – глава Процедурной Комиссии, тот еще крючкотвор. – Учитывая, что только на текущий момент подано двести семьдесят процентов заявлений…
Королева начала с самого главного, но тут я должна кое-что прояснить.
Я уже упоминала, что обычно в Академии учится сорок-пятьдесят процентов иностранных студентов, иногда больше, как правило, семьдесят процентов – это максимум. Но приоритет по закону всегда отдается нашим гражданам, так что они подают заявления и сдают экзамены первыми. Многим отказывают сходу так же, как отказали и мне. Счастливчики попадают в экзаменационный реестр и месяц доказывают, что они достойны. Проходной балл очень высок, и обучение для наших граждан бесплатное. А затем начинается большая политика.
Общее количество всех студентов, естественно, равно ста процентам. И вот если наших граждан – национальных заявителей – уже набралось примерно на пятьдесят процентов от ста, а заявлений в реестре только от иностранцев больше двухсот процентов от числа мест, то понятно, что из зарубежных заявителей отсеиваются сто пятьдесят процентов возможных студентов. На самом деле сложнее, потому что все зарегистрированные в реестре заявления делятся на несколько групп, и эти группы начинают по очереди сдавать вступительные экзамены. Если учесть, что в двести процентов изначально включены те желающие, которым нельзя отказать по причине «отсутствия данных»… Не всегда везет гражданам стран, которые на политической арене имеют вес. Бывает, что практически весь поток – из так называемых стран «третьего мира», и тогда отголоски международных скандалов доходят даже до меня.
Но Академии есть не только у нас, хотя наша по праву считается лучшей. Теперь перемножьте: огромная стоимость обучения и миллионы желающих.
– Под угрозой значительная доля бюджета страны, – коротко закончила королева.
– Министр Роберт предполагает, что это преступление имеет политический подтекст, – пояснил Джон, поняв, что королева продолжать пока не намерена. – Как вы понимаете, это… репутация Академии, массовый отток студентов и потери бюджета, да. Которые вряд ли восполнятся даже при том, что история забудется через пару лет.
Комиссар осторожно кашлянул:
– Только какую выгоду имел от этого наш задержанный? Или – на чем его подловили? Пойти на подобное на основании пустых угроз… Ваше величество, господин референт, кража, взятки, но не убийство же. Более того – убийство с расчленением. Я даже больше скажу, – он слегка повысил голос, – взятки подорвали бы репутацию намного сильнее.
Я осмелилась бросить взгляд на лицо королевы и обмерла: оно просветлело.
– Вы так считаете, комиссар?
– Убежден, ваше величество.
Королева улыбнулась. Создатели, насколько она все же красива, не была бы она королевой – я бы ее возненавидела.
– Значит, мои возражения господину министру получили достаточно оснований.
Да, и она в самом деле умна.
– Но даже если министр, как всегда, предполагает самое худшее, на репутацию Академии это ляжет огромным пятном, – заметила королева. – Уже сейчас мой пресс-центр разрывается от запросов. Посольства требуют гарантии безопасности для своих граждан. Северная Атания официально прекратила выдачу разрешений на выезд…
На месте королевы Северную Атанию я бы не принимала в расчет: они там все ходят в военной форме, у них нет ни магнета, ни магвидения, и чтобы выехать за пределы страны, нужно сильно еще постараться. Но я на своем месте, и я королеве, конечно же, не указ.
– Со своей стороны я могу вас заверить, ваше величество, что мы проведем следствие со всей тщательностью и проявим максимум такта и осторожности, – сказал комиссар. Мне казалось, он перестал понимать, зачем мы сюда явились. Или это перестала понимать я сама. Только ради того, чтобы королева убедилась в нелепости предположений министра Роберта? Это был такой параноик, что его замечания даже председатель Комиссии предпочитал пропускать мимо ушей. – Капитан Мэрианн лично возглавит команду специалистов, которые будут проводить экспертизы…
О, мой бесценный шеф, как я благодарна за это!..
– …И лично ответит за результат перед вашим величеством.
А вот за это – не очень. Я постаралась, чтобы на лицо не наползло ничего, что могло бы не понравиться королеве, и выдавила уверенную улыбку. Вышло довольно неубедительно.
– Как вы считаете, комиссар, капитан, он и в самом деле сделал такое?
Она должна была об этом спросить. Но что мы оба могли ей ответить?
– Это выяснит следствие, ваше величество, – почтительно ответил комиссар. – Все, что я пока могу утверждать, это то, что он был задержан с предположительно человеческим сердцем, которое предположительно принадлежит его супруге, чей труп найден по месту регистрационной идентификации обоих. Я даже не буду предполагать, кто совершил само предполагаемое убийство, потому что для таких заявлений пока нет оснований.
– Это хорошая новость, – опять улыбнулась королева. Предполагаемые предположения комиссара ее, судя по всему, удовлетворили.
Она очень хотела, чтобы все было именно так, и это было понятно и объяснимо. Если убийца кто-то другой, если ректор был невменяем, допустим, от шока, если… тысячи разных если.
– Мы рассмотрим все версии, ваше величество. Все, даже самые невозможные. Что я могу гарантировать – полную объективность выводов следственной группы. Виновный понесет наказание, кем бы он ни являлся.
«И вполне может статься так, что это действительно политическая диверсия», – подумала я. Потому что если супругу ректора убил кто-то третий, то… Министр окажется прав. То-то будет самодовольства.
Мне не хотелось, чтобы это было так. Потому что я очень далека от политики. Настолько, насколько вообще можно быть. Но выбор мне не предоставили, более того, я отныне официально возглавила следствие со стороны лаборатории. Логично, справедливо, но – и рискованно. Для меня.
– Я доверяю знаниям капитана Мэрианн, – кивнула королева, и лучше, если бы она сказала это более тепло, потому что прозвучало, будто она не очень довольна решением комиссара. Да, главным могли назначить любого сотрудника с достаточным опытом, пусть я и считала бы, что меня обошли интересным делом. – К моему сожалению, – и она бросила быстрый взгляд на Джона, тот сидел как ни в чем не бывало, привык, наверное, к таким взглядам-упрекам, – человек, который возглавит следствие, пока не приехал.
– Его рейс приземлится через полтора часа, – невозмутимо сообщил Джон, сверившись с часами на стене.
Комиссар наклонил голову.
– Ваше величество привлекли иностранного специалиста?
Фанданец, раздраженно подумала я, ощущая, как сердце падает из груди в самый низ живота. Прекрасно, в таком случае с моим знанием языка я могу на участие не рассчитывать. Но фанданцы – неплохой вариант, именно у них уникальная служба расследования особо тяжких преступлений и не менее уникальные технологии ведения следствия, которыми мы не располагаем, жаль только, что я эти способы и технологии на собственном опыте уже не узнаю.
– Нет, комиссар, специалист наш. Майор Брайан Брент. И пусть он не действующий сотрудник… С этим есть проблема? Комиссар?
Проблема? Ее величество неверно оценила ситуацию! Но она и комиссара не знала так, как его знала я.
– Это очень неудачный выбор, ваше величество, – спокойно ответил он. Да, потому что он это умел. Потому что он знал, какую ошибку она совершает. – Во-первых, майор Брент был уволен за систематическое нарушение требований Процедурной Комиссии. Господин министр, я уверен, помнит это увольнение во всех подробностях.
Его помнила даже я, потому что изменила своим принципам и посмотрела видеозапись. Да мы все ее смотрели, вся Королевская Полиция, начиная с комиссара и заканчивая тренерами в зале.
– Это значит, что все, что предпримет майор Брент, сразу будет поставлено под сомнение. Всеми – и Процедурной Комиссией, и впоследствии – Судом, и, разумеется, иностранной прессой. Во-вторых, майор Брент неоднократно подвергался дисквалификации. Что подразумевает – ему сначала придется в очередной раз подтвердить свои знания. В-третьих…
– Майор Брент умеет действовать по обстоятельствам, – холодно перебила его королева. – И у него не самые ровные отношения с ректором.
– Это как раз в-четвертых, – не растерялся комиссар. – Его объективность практически нулевая. Я предлагаю кандидатуру полковника Руперта – офицера с безупречной репутацией и лучшего следователя Королевской Магической Полиции.
– Репутация полковника Руперта мне известна, – тут же парировала королева. – Он слишком уважает протоколы. У нас мало времени, национальные экзамены начинаются через три дня. Единственный, кому безразличны все требования Процедурной Комиссии, это майор Брент, и я не изменю свое мнение, можете не стараться. Я знаю отношение руководства Магической Полиции к майору, поэтому он будет отчитываться лично передо мной. Что же касается вас, капитан, – и тут королева неожиданно встала – мы едва успели соблюсти проклятые требования протокола и тоже вскочить, – прошу вас, с глазу на глаз.